Стажировку я вспоминаю с радостью. С радостью, что все закончилось почти без жертв.

В поезде "Рига-Сочи" группа курсантов из 44 человек занимала практически весь вагон: несколько несчастных пассажиров, которым по воле судьбы достались билеты в наш вагон — не в счет. Даже толстая бесформенная проводница-латышка удрала на ночь в другой вагон, а двери нашего вагона были перекрыты с обоих концов. Бойцы активно делились впечатлениями, закуской и выпивкой, привезенными из отпуска. Номинально старшим в поездке был я. Формальный руководитель стажировки — полковник с первого факультета — полетел самолетом. Для полного счастья в группу были включены два парня: Вася с нашего курса и "Матрос" с первого факультета, которые уже были фактически отчислены из училища, но документы еще бродили где-то в закоулках Министерства Обороны. Понятно, что военного у них осталась только форма.

Один из наших стажеров перед самым поездом отвез в роддом жену и мы долго праздновали рождение ребенка — вот только не знали, кто родился: мальчик или девочка — мобильников тогда еще не было. От сильного огорчения молодой папа сильно выпил, сильно приставал к юным волейболисткам, сильно побил их тренера, а заодно и электрика поезда, сильно сопротивлялся работникам милиции, но в конце концов был силой снят с поезда силовыми органами, а поезд сильно выбился из графика и к утру опаздывал на 6 часов. В адрес училища был отправлен акт, виновник был приговорен заочно к 10 суткам гауптвахты, но умудрился в день возвращения со стажировки попасть в госпиталь с аппендицитом и губы избежал.

Вагон гудел. За окно летели бутылки, стаканы и чьи-то часы, кто-то на ходу через окно снял с вагона табличку "Рига-Сочи", а потом торжественно вручил ее проводнице вагона, чему она почему-то совсем не обрадовалась. К исходу вторых суток силы и водка иссякли, народ понемногу успокаивался, нарастающая жара действовала угнетающе, поезд приближался к Сочи.

Ясно, что вагон был взят на контроль линейной милицией и я уже не очень удивился, когда на очередной станции в вагон вошел наряд и потребовал старшего группы. Я накинул на футболку китель и вышел в тамбур, готовясь к новым разборкам.

— А что, офицера с вами нет?

— Ну что вы! Мы же все-таки из РВВАИУ, а не из какой-то там бурсы! Нам нянька не нужна.

Молоденькие милиционеры мне не поверили и осторожно двинулись по вагону. Я обреченно поплелся сзади... Но чем дальше мы шли, тем больше было разочарование у бдительных блюстителей порядка и тем легче становилось на душе у меня. Ни один человек в вагоне даже не пил пива, даже не играл в карты! Кто-то спал, кто-то читал книгу, кто-то играл в шахматы (где они шахматы-то взяли в поезде???)

— Ну вы же видите: у нас тишина и полный порядочек! — а про себя подумал: совсем как в "Веселых ребятах". Менты вежливо извинились:

— Может, мы ошиблись вагоном?

— Похоже, вы ошиблись поездом — и больше нас не беспокоили.

На каком-то полустаночке у самого берега моря поезд стоял минут 40. Из вагона с ревом вырвалось пол-сотни человек почти в чем мама родила — в одних плавках — и бросилась в воду. Мы смывали с себя дорожную пыль, пот и остатки похмелья. В Сочи мы приехали свежими и бодрыми, как и положено курсантам самого лучшего в мире училища (и кто скажет, что это не так — я первым брошу в него камень!)

В Сочи мы застряли на двое суток. Не было билетов на Тбилиси. Мы все разбрелись кто-куда. Двое суток ребята тусовались в курортном городе фактически без документов. (А что стоит военный билет без отпускного, если у нас на всех один командировочный — и тот у меня? Нарвется какой-нибудь курсант на бдительного мента — и попадет в дезертиры, а потом доказывай, что ты не лошадь — вылетит с выпускного курса, как дробь из ружья, а я — пыжом — впереди). Но к исходу вторых суток к поезду собрались все, к моему немалому облегчению.

В Сочи произошел забавный эпизод. Мы вшестером снимали комнату у какой-то тетки. У тетки была дочка, у дочки — подружки и вот, по ночной прохладе, мы вышли на прогулку. Какого-то черта, не к ночи будь он помянут, нас понесло на кладбище. В принципе, понятно: деньги давно кончились, развлекать девочек не на что, осталось только попугать. У нас это даже неплохо получилось. Мы шли по дороге между двух городских кладбищ: где-то внизу справа мигают огни лампадок на новом кладбище, слева сплошной темной стеной высятся кипарисы над старым кладбищем, вверху зловеще мерцают звезды... Идем, рассказываем страшилки "В темном-темном лесу, стоял темный-темный дом..."

Когда Игорь подло и незаметно швырнул в кусты камень, заорали не только девченки, орали все, даже Игорь — он испугался, что слишком сильно нас испугал.

Но самое интересное было на обратном пути. Возвращались мы молча, девченко обиженно надулись, мы, в общем-то, тоже прониклись мрачноватой обстановкой. Вот и дорога кончается, вот и небольшая площадь перед выходом из кладбища... Полночь...

В полной тишине от каменной кладбищенской стены отделяется темный силуэт и бесшумно скрывается в воротах кладбища. Дальше — больше. У входа в кладбище стояла потрепанная "копейка", естественно, темного цвета. За рулем — да-да: темный субъект. Мы проходим мимо, темная личность за рулем даже не повернула голову. Когда машина осталась за нашей спиной, ее мотор вдруг завелся и "Жигуленок" в полной темноте медленно двинулся вслед за нами, не зажигая фар. Не могу говорить за всех, но мне почему-то ужасно захотелось оказаться по другую сторону от придорожного кювета. Мотор взревел, мы напряглись, водитель сделал резкий разворот, притормозил у ворот, кого-то подобрал, включил фары и уехал.

Как добропорядочные граждане, мы сообщили номер машины и обстоятельства происшествия первому же попавшемуся милиционеру (нам пришлось изрядно побродить по городу, пока он нам попался), чем немерянно его развеселили. Спать мы ушли с сознанием честно выполненного долга.

Еще в Сочи Игорь начал жаловаться на боль в животе. Ничего удивительного: четвертый день в дороге, сами понимаете — не щадили живота своего. Я не очень обратил внимание на его жалобы, да и он сам не придал этому большого значения. А зря. Знать бы раньше, чем он рисковал.

Ночью в поезде, по дороге в Тбилиси, меня разбудил Игорь. Бледный, зубы крепко сжаты — сильно болит живот. Снимать с поезда, ночью, где-то посреди грузинских сел? "До Тбилиси дотерпишь?" — он только пожимает плечами.

Из Тбилиси наши группы разъезжались по разным точкам: мы — в Долляр, другие — в Кировобад, третьи — еще куда-то. Пока разобрался с комендантом, взял билеты, отправил группы — время шло. И вдруг чувствую на себе чей-то обреченный взгляд — оборачиваюсь: Игорь! В этой суете я совсем забыл про него, а он не счел нужным напомнить о себе. На метро (идиоты!) мы едем в военный госпиталь, приходим в приемное отделение. Игоря осматривает хирург, меня просят подождать часок и заодно оформить документы. Часа через полтора я захожу в приемный покой: "Могу я зайти в палату к Игорю?" — "Да он уже на операционном столе! Аппендицит. Еще бы чуть-чуть и..." Даже сейчас не хочется думать, что могло бы случиться через "еще чуть-чуть". Слава Богу, что все обошлось и уже через пять дней Игорь приехал к нам в Долляр.

А мы в Долляр приехали ночью. Шестые сутки пути. Не хочется уже не пить, ни есть, ни спать. Хочется быстрее добраться до места назначения. "Проводник, во сколько мы приезжаем в Долляр?" — "А я знаю? Может в 4 утра, а может и в 6..."

В вагон забегает тройка азеров и начинается развод: "О, солдаты, давайте в карты играть... Нет, я вам лучше фокус покажу. Где карта? Спорим, не угадаешь? Ребята, вы только ему не подсказывайте, сейчас мы его намахаем! О, какой глупый у меня друг! Я выиграл 30 рублей. Нет, не я — вы выиграли, ведь вы же мне помогли! Вот тебе 10 рублей и тебе 10... Спорим теперь на 100, солдатики, давайте деньги, сейчас мы его сделаем!..." — И мои полусонные, какие-то заторможенные ребята, лезут за кошельками, достают последние пятерки и трешки и протягивают азеру. "Ребята, что вы делаете, не отдавайте деньги..." — Никакой реакции. Зомби. Поезд стоит на станции, я смотрю в окно: "Долляр!" Это слово действует как команда "Подъем!" — ребята мгновенно просыпаются, хватают вещи, забирают у азеров свои деньги и мы уже на ходу выскакикваем из вагона. Два часа ночи.

Долляр. Город контрастов. Як-28 и МиГ-25. Коньяк и "шпага". Ядовитые змеи и виноград. Хорошее вино и гадкое пиво. Пестрые базары: "Купи персик — два рубля килограмм... Рубль... Пятдесят копеек за два килограмма!" Брежнев вручает Азербайджану орден Ленина за досрочно выполненный план по сдаче хлопка (сдавали хлопок, купленный в Узбекистане, в Азербайджане хлопковые коробочки еще только начинали раскрываться)...

Отчисленные Вася с Матросом устроили себе лечебное голодание: неделю не ели, только пили. Закончили тем, что решили побрататься и чуть не вскрыли себе вены. Но не пить там было невозможно. В спирте бойцы стирали свое х/б: во-первых, мылится хорошо, а во-вторых, сохнет за минуту. Со спирта начинался рабочий день в группе ПНК: хлопнул пол-стаканчика, зкусил яблочком — можно и за руль. Спиртом день закачивался. Окончание дня затягивалось до глубокой ночи.

Уезжали мы из Долляра затаренные канистрами со спиртом и коньяком. Поезд из Долляр должен был уходить в 4 часа ночи. До самого утра мы бродили по шпалам и орали "Уч кудук — три колодца". В 8 утра поезд наконец-то пришел. Две минуты стоянка. Грузимся в поезд со всеми канистрами, ребята бегут занимать места. Я протягиваю проводнику билет...

— Виходи!

— Ты че, мужик, офонарел? Чем тебе билет не нравится? Или это не тот вагон?

— Билет хароший. Вагон тот. Поезд не тот!

Выскакиваем уже на ходу. Наш поезд пришел через час.

Поезд "Сочи-Рига". Те же пол-сотни курсантов, но уже в двух вагонах. Сухой паек кончился, деньги тоже. Остался только спирт.

— Устроили тут в вагоне бардак!

— Отец! Не шуми. Падай рядом с нами. Спирту хочешь?

— Спирту? А закусить есть чем? Сейчас принесу!

Спирт наливали в стаканы прямо из канистр. Наливали и разливали щедро. Пришел паренек с корзиной: "Покупайте лимонад" — "Меняем на спирт". "Лимонадный Джо" бегал за лимонадом еще несколько раз. С работы его уволили еще до приезда в Ригу. Кто-то зажег в вагоне-ресторане дымовую шашку. Ресторан постепенно переместился в наши вагоны. Проводник взял в Ростове девочку без билета и закрылся с ней в купе до самой Риги. Вагон полностью перешел в наше распоряжение. Пришла женщина: "Мне достался билет в СВ, а там в купе мужчина. Я с ним боюсь одна на ночь оставаться. Можно я с кем-то поменяюсь билетами?" Игорь с двумя канистрами спирта ушел на ее место. Вагон СВ тоже превратился в вагон-ресторан. В Минске наш вагон загнали на запасные пути. Меняли колесную пару. У вагона горели буксы — у нас горели колосники.

Насобирал вокруг вагона щепок, растопил вагонную водогрейку, устроил бесплатную раздачу чая и кофе всем желающим. Утром "Лимонадный Джо" и проводник стали канючить деньги за кофе и лимонад. Джо дали в морду, проводнику налили литр коньяка.

Стажировку, конечно, защитили с оценкой "отлично".