Все-таки, университет немного облегчил мне жизнь на первом курсе: часть зимних экзаменов я не сдавал, кое-что сдал досрочно. Появилась возможность на пару дней раньше уехать в отпуск. Но перед этим, как водится, "дембельский аккорд" — сделать ремонт и навести порядок в кладовках, чем мы и занимались вместе с нашим каптерщиком. Ночью меня будят: "Нужен ключ от каптерки. Есть что выпить, но нет где".

Пить на первом курсе — подвиг. Потому что это огромный риск вылететь из училища. Помнится, пили мы благородный коньяк ночью, из горла, на лестничной площадке третьего этажа казармы, а как-то в туалетном бачке нашли бутылку из-под шампанского. Вы можете себе это предствить: шампанское — в туалете? Фи...

Ночь. Каптерка. Портвейна было много. Понятно, потянуло на повиги. Через проходную идти страшно — риск попасться очень велик, пошли в обратную сторону — по тонкому льду Киш-озера. Вообще, просто невероятно, как такая идея могла прийти даже в пьяную голову? Там ведь абсолютно ничего нет, кроме леса и какого-то охраняемого объекта. Даже если там и есть место для подвига, то только для Сусанина.

А я, впрочем, и не пошел. Но не потому что был трезвее всех. Скорее, наоборот. Я, извиняюсь, заснул в туалете. И меня забыли...

Вы когда-нибудь были на той стороне? (Если, конечно, не считать лыжных пробежек на занятиях по физподготовке. Не самое это умное дело, доложу я вам — на лыжах по льду). А если без лыж, в прикроватных тапочках, кальсонах и шинелях поверх нательных рубах? Можете себе представить физиономии молодых бойцов, когда к ним в караулку — на огонек — ввалилась группа пьяных курсантов да еще и с сержантом во главе (Сомик по ошибке схватил с вешалки чужую шинель). Отделение было поднято "в ружье", была проведена проверка внешнего вида и знания уставов, были даны указания по наведению порядка, после чего "комиссия" благополучно удалилась и без потерь вернулась в училище.

Игорь Сомик, кстати, в училище пробыл недолго. После окончания первого курса его отчислили по неуспеваемости. Как известно, отчисленных с первого-второго курсов отправляли в части — дослуживать срочную службу. Игорь демобилизовался уже весной, прослужив чуть меньше года. В училище его приняли в 16 лет (день рождения у него, кажется, в феврале). Меня-то не принимали, но у Игоря отец, майор Сомик, был начальником особого отдела нашего училища. Итак, весной 1980 года Игорю только-только исполнилось 18 лет, а он уже отслужил срочную службу. Интересно, были ли еще у нас в стране восемнадцатилетние дембеля?

Меня всегда удивляло: почему курсант, напившийся до состояния, когда уже с трудом проходит в двери, да и то на четырех костях — всегда благополучно добирается до казармы, минуя КПП и многочисленные патрули, а паренек, дернувший в честь стрижки стандартный набор в бутербродной (рюмка водки и булочка), обязательно попадался?

И еще меня удивляла наша способность находить выпивку в самых глухих местах. В любых многочисленных колхозах, куда нас бросали спасать урожай кормовой свеклы, в карауле на Скулте и в лесу во время операции "Газ-трубы".

Зимой 1982, кажется, года, под ужин под вечер под Ригой прорвало магистральный газопровод. Сутки полыхал огромный факел, заметный даже из центра города. (Вообще-то нам с отцом сначала показалось, что горит соседний дом по улице Ленина — пламя вырывалось аккурат из-под крыши пятого этажа. Мы пошли посмотреть (интересно же!), потом прошли еще два квартала (заинтриговало...), потом доехали до конца тролейбусного маршрута (любыпотство вроде и не порок, но все же...) — и лишь тогда до нас дошло, что факел горит далеко в лесу. В лес мы не пошли. А ужин все-равно успел остыть. Но мы его съели с аппетитом. Потому что мы его нагуляли. Аппетит. А факел за окном так и продолжал гореть, вселяя в души уважение к неисчерпаемым газовым ресурсам России...)

Вот. А после ремонта трубопровод проверялся под двойным давлением. На оцепление бросили все воинские подразделения рижского гарнизона. Училище фактически опустело. Двое суток в лесу на морозе? Понятно, что без внутреннего подогрева это выдержать сложно и рискованно. Впрочем, желающих рисковать не нашлось. Может, ошпаренных и больше, чем обмороженных, но менять соотношение в обратную сторону не стоило.

Но случилось так, что один курсант с первого факультета прилег отдохнуть и погреться у костра, пока его напарник отлучился на доклад, да и задремал. Бедняга и не заметил, что из костра вылетел уголек и попал на его ватную куртку. Куртка начала тлеть. Тлеть начали и ватные штаны... От куртки почти один лишь воротник остался... А паренек спал так сладко...

И мало того, что парень получил ожог ягодиц третьей степени и спать мог только на животе, а сидеть только стоя, так его еще и выгнали из училища.

А как-то раз, в конце первого курса, нас повезли в лес под Адажи на рижский учебный центр (РУЦ) на занятия по ориентированию. Нас поделили на группы и каждой группе выдали сложный запутанный маршрут (иди туда, не знаю куда, но в результате всем собраться в одном месте). Вычислить конечную точку пути грамотным курсантам не составляло ни малейшего труда, а вот петлять по всему маршруту не было ни малейшего желания. А потому мы нашу прогулку максимально упростили и несколько разнообразили: сначала к ближайшему шоссе; затем отдых на берегу реки, пока посыльный на попутках мчится к ближайшему магазину; потом привал под портвейн, и, наконец — ускоренным маршем — к финишу.

А погодка была замечательной. Весна, солнышко, тепло... Мы просто расстаяли от удовольствия и даже несколько засиделись на привале, неспеша потягивая винцо и развлекая друг-друга светской (ну или почти светской) беседой. И чуть-чуть не опоздали к назначенному времени. И когда бежали к месту сбора, я вдребезги разбил об дерево свой фотоаппарат. Но даже этот неприятный случай совершенно не испортил мне настроения.

А сразу после возвращения в училище, нас неожиданно направили на медкомиссию. Сердце, конечно, екнуло, но оказалось, что это была обычная плановая ежегодная проверка. "Не дышите — дышите!" Чем дышать? Перегаром???

Странно, но пульс и давление оказались в норме. Вот что значит молодой, но уже тренированный организм.

Плох тот солдат, что не сидел на гауптвахте. Я на губу попал в первый же день своего первого отпуска. Приехал в Чкаловск как раз на день части. Вечером договорились с друзьями-одноклассниками собраться у Дома Офицеров. В гарнизоне праздник, на площади полно народу, ставится аппаратура, подогнали аэродромные прожектора. А к нашей группе подогнали ГАЗ-66, из него выскочили четыре дюжих морячка и с легкостью, приводящей в изумление, забросили в кузов меня и Андрюху Чудакова — курсанта того самого КВВМУ. Наверное, можно было стать на дыбы, закосить под студентов — ведь мы были в штатском. Но, во-первых, у меня в желудке уже было пару стаканчиков вина, и мне как-то не очень хотелось чтобы это кто-то заметил, а во-вторых, сработал, наверное, извечный курсантский страх перед комендантским патрулем. Арестовал нас сам комендант калининградского гарнизона майор Березка. Небезызвестный рижский Тимоха, капитан Тимофеев, несмотря на всю свою лютость, по сравнению с Березкой — просто выходной.

Ночь мы провели в КПЗ вместе с группой моряков-балтийцев, оказавшихся на губе после бурного празднования возвращения из дальнего похода. Холод собачий, вонища: вместо туалета — дырка в полу. Рижская губа по сравнению с калининградской — санаторий. Андрей тихо паникует: это я в отпуске, а он был в самоволке и мог запросто вылететь из училища.

Меня выпустили утром. Чудакова чуть позже забрал его начальник курса. Запись мне в отпускном билете дежурный по комендатуре сделал забавную: "Задержан за ношение гражданского платья". В училище никаких разборок по этому поводу не было, даже никто не удивился, что я платье носил. Причем, гражданское. А Андрея на два дня позже отпустили в отпуск.

В общем, обделались легким испугом.

Не было в Рижском ВВАИУ ни одного курсанта, который не пивал бы пивко в Межа-парке. Межа — это культ, Межа — это святое, Межа — это религия. Я потом много лет вообще не пил пива: после хорошего рижского скверные местные напитки с аналогичным названием просто не лезли в горло.

Весной и осенью Межа становилась местом паломничества курсантов. Пивной Меккой. Но увольнения-то на младших курсах были ограничены: только 30% с курса. А что делать остальным членам партии любителей пива? Заниматься водными видами спорта.

В училище стояли у причала с десяток шестивесельных ялов. Наняться гребцом на эти галеры мог каждый желающий и в желающих недостатка обычно не было. Собрать экипаж было несложно. Оформлялась заявка, весла на воду — и вот уже ялы по темным водам Киш-озера наперегонки несутся к цели. А цель одна, понятна и проста: Межа. (Мы говорим Межа — подразумаваем пиво, мы говорим пиво — подразумаваем много пива!)

Пол-часа интенсивной работы веслами и нос яла втыкается в песчаный пляж Межи. Пару ящиков пива на борт — и на "фарватер". И можно уже не спешить. Суши весла. Свежий воздух, ласковое солнце, широкая гладь озера, откуда-то издалека доносятся шелест волн о песок, щебетание птичек и девушек на пляже, а у тебя в руках бутылка с пивом. И никакого патруля рядом. Сказка!

Однажды осенью, мы были уже на третьем курсе, казарменная тоска заела до такой степени, что мы решили сходить на яле в Межу даже несмотря на весьма прохладную погоду. Желающих набраться пивом набралось немного: 5 человек, неполный экипаж — четверо на веслах, пятый — на руле. Вышли на воду. Но не успели пройти и половины пути, как поднялся ветер и пошел мелкий дождь. На воде от дождя не спрячешься и мы идем на вынужденную посадку возле гостиницы "Спорт". Постояли под деревьями — мокро. Постояли под козырьком у входа в гостиницу — дует. В гостиничный вестибюль заходить неудобно — а вы можете представить в каком виде мы были? Кто в спортивных штанах и военной куртке, кто в галифе, но в кедах и "олимпийке". И мокрые. Одним словом — немцы под Москвой. А дождь усиливается и даже почему-то не собирается прекращаться. Стоим, дрожим, сопли вытираем. А еще ведь назад грести — ял-то не бросишь.

Ну и послали мы гонца, да за бутылочкой винца. Вернулись посыльные через пол-часа, мокрые, продрогшие, но в каждой руке по бутылке, а руки — в крови. "Что случилось?" — "Да ерунда, руки с бутылками на бегу мерзли, так мы сорвали со шнурка какой-то плакат типа "Миру-мир", порвали на куски и обмотали руки, а с него красная краска потекла".

Ну и ладненько. Выпили это вино мы под шоколадку, но в жутко антисанитарных условиях: на какой-то стройке, среди битого стекла, в пыли, на сквозняках. Зато обратно гребли хоть и под проливным уже дождем, но с песнями. И с какими песнями! Помните, в мультике: "Поют-то как, шельмы!" Это — про нас.